Одним из дурных последствий жестокого поступка является то, что ожесточаются сердца очевидцев. (английская поговорка).
Он взял в руки любимую винтовку и задумался: почему снайперов не романтизируют так же как разведчиков? А ведь многие операции разведки вообще бы не состоялись без его помощи.
читать дальшеЕго оружие со временем меняется, но не слишком. Цели не меняются никогда. В прямом и непрямом смысле.
Разгромленную комнату затапливал полумрак. Но это не мешало. Старый снайпер может подготовить к работе оружие и с закрытыми глазами. А яркий свет, скорее, его противник, чем союзник. Союзник – тень. Таинственность. Неизвестность.
Главное, чтобы его цели находились на свету. Чтобы их хорошо освещали. В прямом и непрямом смысле.
Снайпер подошел к разбитому окну. Снаружи привычно для него неслись крики и грохот. И запах дыма. Новый славянский хаос выглядел как и прежде. Как двадцать лет назад. И как сто лет назад. Пир для Смерти накрыт. И пора ее впустить.
Люди очень любят убивать друг друга, это он хорошо знал. Им нужно только помочь начать. От снайпера требуется совсем немного. А какой от его работы результат! Какой пир!...
Оптический прицел казался естественным продолжением его зрения. Он сам весь – безотказное оружие, он искусный инструмент…
Старый снайпер мгновенно почувствовал этот взгляд. Единственный взгляд в мире, направленный на него. Взгляд через такой же прицел. Почти зеркальное отражение. Почти.
Снайпера можно сравнить с серийным убийцей. Подчерк и обстоятельства преступления у него всегда одинаковы.
Он не знает точно, как устроена память серийного убийцы. Но сам он хорошо помнит все места, где ему доводилось работать.
Он помнит Азию. Ничем не интересный для большинства жителей планеты город Ош. И область с названием Джалай-Абадская. В душную июльскую ночь начались беспорядки. Кто-то раздавал на улицах деньги. И оружие. Раздавал узбекам и таджикам. Новую власть узбеков и таджиков нужно привести к повиновению. Или сменить. Всё просто. Узбеки направлялись туда, где живут киргизы, киргизы – туда, где живут узбеки. Но этого недостаточно. Это не достаточно надежно. Он прибыл туда чуть позже.
Стрелять просто. Выстрел – убит узбек. Выстрел – убит киргиз. Выстрел…
Ненависть проста. Как пожар. Снайпер протягивает Смерти руку. И она вальсирует с ним.
Он помнит Ближний Восток. Упрямые персы. Вышли из повиновения. Их упрямство не удается сломать уже много лет. Он постарался. Иранская полиция не стреляет в демонстрантов, но смерть должна прийти. Он постарался.
Девушка по имени Неда Ага-Солтан стояла на перекрестке улиц Хосрави и Сант-Солехи. Пуля попала ей точно в сердце. Какое великолепие! Идеальная жертва. Идеальный символ. Главное блюдо на пиру Смерти.
Один выстрел. Одно мгновение! И ломаются империи. Поворачиваются вспять столетия. Растворяются в кровавом потоке целые народы…
Его выстрел!
Журналисты потом писали, что это был выстрел национальной гвардии – басидж. Но у басидж нет в арсенале снайперских винтовок. Да и зачем властям еще больше злить толпу?
Старый снайпер не любит журналистов. Хотя они всегда работают рядом. Без них его работа не приносила бы нужных плодов. Но журналисты такие шумные и суетливые! Они действует для не думающей человеческой массы и сами в чем-то становятся похожи на нее. Суета, а не вальс. Оскорбление для искусства!
…Имя Неда на фарси означает «призыв». За несколько следующих за выстрелом дней она стала иконой протеста. Ее изображали по всему Тегерану. Ей посвящали стихи. Это заслуга журналистов, снайпер должен признать.
Выстрел. Смерть. Ненависть. Хаос. Раз, два, три, четыре.
Снайпер помнит и землю фараонов. Жалкое подобие былого величия. В центре древнего Каира толпа пыталась попасть в здание министерства. Он стрелял в них.
Никакие власти никогда не разгоняют толпы снайперским огнем. Толпа рассеется только если поймет, что в нее стреляют. А выстрел снайпера в толпе никто не услышит. Снайпера в тени никто не увидит. Снайпера никто не узнает.
Помнит он и Европу. Румыния считала, что в ее венах течет нефть. Но потом нефть стала дешевле крови. Расплачиваться пришлось кровью. И почти расплатились. Но такие долги даются не для того, чтобы их возвращали. Тот, кто берет взаймы, продает свою свободу. За возврат таких долгов убивают. Их и убивали. Сначала он. Потом уже другие.
Снайпер очень редко, почти никогда не испытывает жалости. Но того правителя Румынии ему было немного жаль. Маленький правитель маленькой страны, он решился играть в шахматы с дьяволом, толком даже не зная правил. У него не было шансов. Смерть проглотила его. Раз – и всё, как выстрел.
Снайпер не должен испытывать эмоции от своей работы. Ни страха. Ни удовольствия. Он должен просто работать. Он сам – оружие. Часть винтовки. Но снайпер может гордиться, если выполняет свою работу хорошо. Если танец крови движется красиво.
Он хорошо помнит преданную Москву. Там он стрелял в спины правительственных солдат – как это было символично! Словно Большой театр выплеснулся на улицы. Всё превратилось в кровавую драму. Все смешались: актеры, режиссёры, зрители… Большой балет смерти! Его коллеги убивали тогда и гражданских прохожих, но самый красивый выстрел – пуля вошла в зазор между нижней границей защитного шлема и верхней границей бронежилета – принадлежал ему.
Тогда всё-таки не удалось разозлить солдат достаточно.
А в Петрограде почти сто лет назад – удалось. Июльская жара располагала к жарким событиям. Кронштадтские моряки текут с демонстрацией на Невский проспект. Они вооружены. Но настроены еще мирно. Вооружены и почти не управляемы. Их не трудно разозлить. Как спичку бросить. Жара, горячая кровь!
В холодном феврале того же года, того же века был горячий красный снег. Тогда снайперу приказали стрелять с крыш из пулеметов. По санитарным машинам. Красный крест на белом поле. Кровь на снегу. Красное на белом. Как красиво! И чем страшнее, тем лучше.
Он еще раз поймал зеркальный взгляд. Они оба – оружие. Они одинаковы. И – бесконечно разные.
Время несется со скоростью пули.
Но иногда будто стоит на месте.
Время стрелять.